|
В
воскресенье
были выборы,
а в
предыдущую субботу
шел
спектакль по
моей пьесе. Я
волновалась,
ни о чем
другом
думать не
могла. Зашла
в театре в
туалет и
забыла там
сумочку с
паспортом. Спектакль,
потом
обсуждение,
там еще
спонсор объявился.
Когда я
опомнилась,
сумочки уже и
след простыл.
Денег в ней
не было, а вот
паспорт и
книжка
записная с
телефонами
были.
Особенно,
конечно, меня
волновала
потеря паспорта.
Так неудобно
будет его
восстанавливать:
справку из
милиции в том
районе, где
спектакль
шел, потом ехать
в милицию в
Подмосковье
к родителям,
где я
прописана,
там еще в ЗАГСе
очередь
стоять, да и
ждать. А куда
мою дочку двухлетнюю
девать?
Не с ней же
по милициям таскаться.
«Ах, - подумала
я, - не буду
думать об
этом сегодня.
Еще пару
недель не
буду думать».
И
вот лежу я
себе на
диване во
вторник. Машка
спит, мое
законное
время
почитать и
подумать. И
не могу
расслабиться:
что-то свербит
внутри,
беспокойство
одолевает.
Стала я рыться
в глубинах
подсознания:
что это может
быть такое.
Поняла:
паспорт.
Теперь еще
это зуд
душевный мне
покоя не
даст. Куда
торопиться-то.
Понадобится
паспорт и сделаю.
Но
беспокойство
не проходило.
Пришлось
опять нырять
в
подсознание.
И вдруг меня
осенило:
выборы ведь в
воскресенье,
я же хотела
вроде пойти
проголосовать.
Я
обычно ходила
на
избирательный
участок. По
крайней мере
уж на
парламентские
и
президентские
– всегда. Если
только не
мешали
обстоятельства.
Ведь мне
чтобы
голосовать
надо в
Подмосковье
ехать. Я и
в это раз
собиралась,
но подумала,
что, видимо,
не получится.
Паспорта-то
нет у меня.
«Как
это не
получиться?» -
спросил меня
настойчивый
голос, но уже
не из
подсознания,
а очень четко
и ясно, из
самого
ближайшего
сознания.
«Еще только
вторник,
время есть». «Это разве
называется «время
есть», -
ответила я. –
Ты знаешь, сколько
вся эта тягомотина
будет
длиться? Да и
вряд ли мой
голос что-нибудь
решит. Они
все равно не
пройдут, те,
за кого я
голосовать
собиралась. Не
пустят их. А
душой я за
них, конечно».
«А
ты не за них, а
за себя
отвечаешь.
Пойди, сделай
паспорт и
проголосуй».
Пришлось
мне встать с
дивана,
позвонить родителям,
договориться,
чтобы они
взяли Машу. Сначала я поехала
в
Подмосковье,
потом снова в
Москву. Звоню
приятелю,
режиссеру
того самого
спектакля, он
в том районе
знает, где
милиция находится,
и говорю: отвези
меня,
пожалуйста, в
милицию, мне
нужно
справку о
потере
паспорта
взять.
Он
меня повез.
Хорошо, что я
не одна была,
это место не для дам. В
тот день
облава была
на тех, кто
без регистрации.
Полный
обезьянник
народу, а все новые
пребывают. До
меня дела
никому нет:
жди.
Дали мне эту
справку
в конце
концов, но я
на нее целый
день
потратила.
Приехала
в
Подмосковье.
Прихожу к
милиционеру
там. Не с
первого раза
застала, они
там не часто бывают.
Но когда
наконец он
был на месте,
то даже не
поднял глаза на меня,
когда я
вошла. Так и
продолжал
что-то
писать, пока
я с ним разговаривала.
Я ему
сообщаю: «Мне
паспорт
срочно». Он
мне: «Ждите
пару недель».
Я ему: «Не могу,
мне сейчас нужно».
Он мне: «Зачем
так срочно?» А
я ему: «Проголосовать
хочу». Тут он
от писанины
своей
оторвался и
на меня
долгим
взглядом посмотрел.
«М-да,
ладно».
Дал
он мне
какую-то
справку,
сказал, что
ее должны
в
избирательном
участке
принять. Про
то, как
паспорт
получать, и
не упомянул
даже, словно
знал наперед,
как дело
обернется.
Пришла
я домой из
милиции, не
успела даже
куртку и
сапоги снять,
у меня звонок
по телефону.
Нашлась моя
сумка с
паспортом и
записной
книжкой. Надо
же
такому
случиться! И
зачем же я
два дня на
эту беготню
потратила?
Я
довольно
скоро поняла,
зачем. Я
должна была
доказать, что
мое
избирательное
право для
меня кое-что
значит, и
доказать не
словами, а
конкретными
делами. С тех
пор, если я могу
что-то
сделать для
того, чтобы
изменить
ситуацию к лучшему – я
делаю. Часто
сквозь
стиснутые
зубы и без особой
охоты, иногда
преодолевая
препятствия
и
непонимание
людей вокруг
и главное,
без всякой
надежды, что
мне
кто-нибудь
когда-нибудь
за это «спасибо»
скажет. Я и
сама
частенько
спрашиваю
себя: зачем все
это? Но
ответ-то
известен. В
какой-то
момент, может
после той
бессонной
ночи, когда я
простила
всех
правителей
России от княгини
Ольги до Путина за
все их
ошибки,
особенно
всех тиранов
и самодуров,
я стала
ощущать себя
частью
мистического
тела. Не
только
церкви, об
этом я давно
знала. Но и
своего
города, свой
страны в ее
границах,
даже всего
мира. Все мы
сильно
связаны и
разделяем
судьбу друг
друга, хотя
нам часто
кажется, что
мы можем быть
сами по себе.
К сожалению
или к
счастью, это
невозможно.
Что
будет на
следующих
парламентских
выборах, я не
знаю. В это
время
мы все еще будем
в Америке.
Если в Чикаго
нет русского
консульства,
то нам
придется
ехать в
Нью-Йорк, а на
это уйдет
куча времени
и денег. Но я
знаю, что
если
откажусь от
свого голоса,
то буду
чувствовать
себя плохо.
Так что,
видимо,
придется
поехать.
|
